| БАТЯ | Дата: Понедельник, 15.07.2013, 20:18 | Сообщение # 1 |
 Администратор
Сообщений: 811
| Его дед тридцать пять лет отработал на Соловках. Отец был священником в колонии
строгого режима под Иркутском. Так что Монах шел в Зону не за хабаром, не за
деньгами, не за необъяснимой местной романтикой, а, по примеру своих предков,
затем, чтобы обращать к свету потерянные, заблудшие, доведенные до отчаяния
души. Оттого и имя взял такое, оттого и рюкзак набил не консервами и патронами,
а словом Божьим.Библииу него отобрали еще на кордоне. Мародеры или солдаты из первого рубежа
оцепления — разве ж их разберешь. Бумага в Зоне ценилась, особенно такая
тонкая, почти как папиросная. Монаха разули, забрали все вещи, но убивать не
стали. То ли побрезговали связываться с блаженным, то ли пожалели патронов.
Зачем стрелять? Сам сгинет, Зона же. Не в аномалию угодит, так пойдет на корм
кровососам, такие дела.ОднакоМонах не сгинул. В рваных носках, стиснув иконку в кулаке, дошел до самой
Припяти. То ли от природы имел то, что опытные сталкеры называли «чуйкой», то
ли Зона с блаженными тоже лишний раз старалась не связываться.ВПрипяти Монах прибился к группе Гуся. Группа состояла из нескольких бандитов и
десятка таких же, как Монах, доходяг. «Гусята» промышляли мелким разбоем и
сбором артефактов на окраинах города. Доходяги весь день ползали по чердакам и
подвалам заброшенных домов в поисках «вспышек» и «батареек» и получали за это
скудную еду и место в бункере, где можно было пересидеть выброс. Отпахав на
Гуся полторы недели, Монах освоился в Зоне, к тому же разжился парой сапог,
стареньких, но еще крепких. Во время одной из вылазок он также нашел пистолет и
упаковку патронов к нему и прикопал находку на пустыре под развалом из кирпичей.
Можно было податься в бега, но Монах остался в банде, потому что именно среди
доходяг хватало тех, кого он искал: потерянных, заблудших, доведенных до
отчаяния. Ведь нужно быть совершенно отчаянным человеком, чтобы, например,
тянуть из «электры» «батарейку», зная, что компактная молния может испепелить
тебя в любой момент. Другой вопрос, что доходяги не очень-то хотели обращаться
к свету. Перегрызть горло за миску по- хлебки — это они могли. А думать о
бессмертной душе — на кой ляд? Стоило Монаху произнести одно-единственное слово
на «Б», как в ответ на него выливался целый ушат слов: и на «б», и на «х», и на
«ж».Такбы он и мыкался среди бандитов и доходяг, мало-помалу разочаровываясь в
человеческой породе и теряя надежду, если бы не один случай.Втот двор, где две пятиэтажки примыкали друг к другу, как страницы раскрытой
книги, Монах приходил не в первый раз. В подъезде одного из домов, на площадке
между четвертым и пятым этажами, за батареей он уже дважды находил «вспышку»,
причем без всякого вреда для здоровья. Видимо, «электра», время от времени
возрождающаяся на этом месте, разряжалась сама собой, уходила по трубам в
землю, а оставленный ею артефакт — вот он, пожалуйста, подходи и бери. После
выброса, случившегося накануне, Монах снова спешил на прикормленное место,
надеясь в третий раз испытать удачу. Испытал. Ничего не нашел. И,
разочарованный, побрел вниз.Онбыл на третьем этаже, когда во дворе началась стрельба. Стрелял один человек.
Из автомата. Очередями по семь-восемь выстрелов. За время, проведенное в Зоне,
Монах научился различать подобные тонкости. Когда в рожке у стрелявшего
закончились патроны, он осторожно выглянул в окно с разбитыми стеклами.Водворе были зомби. Много зомби. Никогда прежде Монах не видел такого скопления
мутантов. Около десятка неподвижных тел лежали на земле, а еще не меньше
пятидесяти зомбированных медленно шли от арки в сторону детской площадки. Их
было так много, что Монах не сразу разглядел, кого они преследуют. Он заметил
человека в военной форме, только когда тот сменил рожок и снова открыл огонь. У
зомби тоже были автоматы, но они почему-то не стреляли. Пули выкашивали их, как
траву, но мутанты упорно шли вперед, непонятно на что надеясь. Эта готовность к
самопожертвованию пробудила в душе Монаха смутное чувство, распознать которое
сразу ему не удалось, однако он запомнил ощущение, чтобы поразмыслить о нем,
когда будет время.Расстрелявтри рожка, военный одну за другой бросил в толпу преследователей две гранаты и
достал из кобуры пистолет. Он сделал четырнадцать выстрелов, уничтожив еще
несколько зомби, но два десятка мутантов, которые еще держались на ногах,
оттеснили его к детской площадке. Прижавшись спиной к металлической горке,
военный выпустил последнюю пулю себе в висок.Зомбимоментально потеряли интерес к покойнику и начали расходиться кто куда.Непрошло и минуты, когда от торца дальней пятиэтажки послышался крик: «А-а-а
суки!» и застучали автоматные выстрелы. Монах посмотрел в ту сторону и увидел
группу из пятерых человек. Они были вооружены, в основном автоматами, но у
одного за спиной висел снаряженный гранатомет. Люди больше не стреляли, они
разговаривали о чем-то, но слов Монах не слышал.Одиниз пятерки, довольно молодой парень, скинул на землю рюкзак, достал из него
какой-то предмет и надел на голову. Прищурившись, Монах разглядел что-то вроде
темного металлического обруча. Это не было головным убором. Бандану из полоски
черной материи или кожи паренек надел уже поверх обруча. В какой-то момент
человек в бандане повернулся так, что стало хорошо видно его лицо. Его черты
Монах тоже запечатлел в памяти, сам не зная зачем.Паренекзамер на месте, кажется, даже закрыл глаза. Так продолжалось минуту, другую, а
потом случилось странное и страшное. Все зомби, которые еще не успели
разбрестись со двора, одновременно вскинули стволы автоматов к подбородкам, и
дали залп, похожий на прощальный салют. Вскоре после этого паренек снял обруч с
головы и бережно завернул его в черную полоску, недавно бывшую банданой.Водворе остались только трупы мутантов и пятерка людей, которые оживленно что-то
обсуждали. Один из них был настолько возбужден случившимся, что его слова
достигли слуха Монаха.—Коршун, ты понял? У них «венец»! Коршун, у них «венец», настоящий!Ответнуюреплику Монах не услышал, да это уже и не имело значения. Все, что хотел, он
уже узнал. Вернее, он наконец-то понял, чего хочет.Емунужен был «венец». Эта штука в форме обруча, с помощью которой обычный с виду
паренек отправил на смерть двадцать созданий. Разве он Господь Бог? Нет! Разве
имеет он право решать, кому жить, а кому умирать? Не имеет! Такие предметы, как
«венец», не должны принадлежать первому встречному. Могущество может вскружить
им голову. Нет, «венец» можно доверить только проверенным людям. Таким,
например, как Монах. В эту минуту, стоя на коленях на груде битого стекла, он
поклялся, что добудет себе «венец», чего бы ему это ни стоило и сколько бы
времени ни ушло на поиски.ПонялМонах и еще одно обстоятельство. Он напрасно искал свою паству среди себе
подобных. Люди прогнили насквозь, продали души за хабар, их уже не спасти.
Другое дело — эти несчастные твари, не живые, но и не мертвые, которых равно не
принимают ни небеса, ни земля и которые мечутся в поисках выхода из чистилища,
именуемого Зоной. Возможно, они еще не безнадежны? Возможно, они ждут своего
спасителя, который укажет им путь? Почему бы нет?..
|
 |
| |
